— Путин, Назарбаев и Лукашенко подписали исторический договор о создании Евразийского экономического союза, который начнет работать с 1 января 2015 года. Планируется вступление Армении и Киргизии. Повлияет ли этот факт на экономику РТ, и каким образом? (например, введение общей валюты на просторах ЕАЭС сможет ли повлиять на денежные переводы мигрантов?)

— Договор — это здорово, но это еще не состоявшийся союз, не повод для эйфории, а хорошая заявка на большую совместную работу, в которой, помимо успехов, будут и трудности. На фоне сомнительных, на мой взгляд, заявлений о скором расширении «тройки» — России, Казахстана и Беларуси — столь же сомнительным, как мне кажется, является отказ от принятия целого пакета решений неэкономического характера. Экономика первична, экономические интересы носят фундаментальный характер, но диалектика современного мира такова, что иногда и политика диктует свои правила экономике. Ну, а поскольку новый союз пока что скорее дублирует уже состоявшийся ранее Таможенный союз, то и говорить о таких серьезных инновациях, как единая валюта ЕАЭС, несколько преждевременно. И уж тем более — просчитывать последствия этого для стран, в союзе не участвующих.

На положение трудовых мигрантов может заметно повлиять создаваемый единый рынок труда, решение о нем принято. Но и здесь пока много вопросов: такой рынок требует конкретных интеграционных решений в области образования (признание квалификации), социального и пенсионного обеспечения. Рано или поздно единое рыночное пространство потребует единой системы контроля внешних границ, собственно, этот вопрос давно актуален, более года назад мы с коллегами писали о необходимости рассмотрения вопроса о пограничном союзе в рамках таможенного, само понятие «таможня» подразумевает такую необходимость.

Многие вопросы внешнеэкономической деятельности требуют и единства в вопросах принятия внешнеполитических решений. В какой-то части это делается в форматах других организаций, можно вспомнить, например, поддержку действий России и Китая по ситуации в Сирии на прошлогоднем саммите ШОС, есть другие примеры. Но в формате ТС и теперь ЕАЭС могут возникнуть и вопросы, которые будут касаться только «тройки»… В любом случае, жизнь заставит обратиться и к вопросам неэкономического характера, в том числе — и к взаимоотношениям с такими странами, как Армения, Киргизия или Таджикистан, поскольку степень зависимости их хотя бы от России слишком велика, но Россия уже не во всем и не всегда сможет взаимодействовать с ними без оглядки на Казахстан или Беларусь. В общем, с конкретикой пока много неясного, нужно понаблюдать за процессом в развитии.

— Китайский проект «Экономического пояса Великого Шелкового Пути», о реализации которого было объявлено в 2013 г. в ходе визитов премьер-министра Ли Кэцяна и председателя КНР Си Цзинпиня в страны Юго-Восточной и Центральной Азии, в сравнении с американским проектом «Нового Шелкового Пути», европейскими CAREC и TRACECA, а также российским Евразийским Союзом, является самым «молодым» и во многих аспектах самым привлекательным для центральноазиатских республик. В чем их принципиальное отличие? Для Таджикистана они оба равнозначны?

— Известный китайский эксперт по России профессор Фэн Юйцзюнь по поводу этого проекта высказался недавно вполне однозначно: речь не идет о создании интеграционной зоны. Правда, в контексте его высказываний очевидно: «Экономический пояс Шелкового пути», в его понимании, это объективно возникший проект сотрудничества, противопоставляемый «искусственно продвигаемым интеграционным проектам», под которыми понимаются ТС и ЕАЭС. В Пекине сдержанно в целом относятся к созданию ТС и ЕАЭС, но в любом случае эти образования усложняют для КНР политику в регионе.

Последнее сближение между РФ и КНР на фоне украинских событий имеет, условно говоря, антизападный, антиамериканский характер. Но сближение или объединение по принципу «против кого-либо» не обязательно бывает долговечным, устойчивым, однозначным. По такому принципу строятся обычно союзы тактического характера, по конкретному поводу, на короткую перспективу. Долгосрочные альянсы формируются по другому принципу — «за что-либо»… А здесь, если смотреть с точки зрения интересов стран региона и Таджикистана в частности, нужно понять: что именно выгодно и позитивно на долгосрочную перспективу.

Средняя Азия и Казахстан для КНР имеет три основных значения, три смысла. Во-первых, это китайский «тыл», с нами соседствуют не самые развитые, но имеющие потенциал нестабильности регионы Китая, это СУАР, а история постсоветского соседствования показывает, что определенные угрозы безопасности СУАР КНР могут исходить как раз с нашего направления. Поэтому, развивая свою экономическую активность в регионе, Китай одновременно стремится нивелировать вероятность этих угроз. Во-вторых, есть ресурсный интерес, особенно к энергоносителям Каспийского региона. В-третьих, наш регион важен как транзитный для выхода в направлении Среднего и Ближнего Востока. Все эти факторы взаимосвязаны, и во всех них присутствуют как конкуренция с Россией, так и довольно острое нежелание Китая видеть дальнейшее расширение влияния здесь США и Запада в любых его ипостасях, но в первую очередь — в вопросах военного присутствия и сферы безопасности. Поэтому китайцы пока индифферентно относятся к знакам со стороны США, ЕС, к намекам на совпадение тактических интересов: ведь логистически китайский проект заметно совпадает с американским проектом «Нового Шелкового Пути», европейскими CAREC и TRACECA, вступая в прямое противоречие с российскими интеграционными инициативами.

В Китае есть и такое мнение, что появление проекта сухопутного «Шелкового пути» связано с недовольством руководства КНР развитием ШОС, где уже долгое время существует двойственность самой миссии организации: то ли это организация экономического сотрудничества с Китаем, то ли, по российской версии, организация региональной безопасности… Не думаю, что КНР будет в этом проекте сильно сотрудничать с США и Западом, на мой взгляд, последние глобальные международные тенденции говорят скорее о том, что в Пекине будут на ближнее и среднесрочную перспективу искать компромиссы с Россией.

Таджикистану, чтобы определить свои стратегии в этих проектах, нужно определиться на уровне даже цивилизационном. Американские проекты направлены на отрыв РТ и других стран региона от любой кооперации, направленной на север, включая и разрыв исторических, гуманитарных, экономических и военных связей с Россией и формирующимися вокруг России объединениями. Для американцев было бы желательным объединение РТ и других стран региона с южными соседями: Афганистаном, Пакистаном… Нужно ли это Таджикистану — решать должны, конечно, в Душанбе…

— Некоторые эксперты считают, что Россия постепенно утрачивает свое экономическое влияние в странах Центральной Азии…

— Россия долго утрачивала свое влияние, и не только экономическое, в регионе, вообще на постсоветском пространстве, да и в мире в целом. Думаю, что украинские события являются критическими в этом смысле. Некоторые достаточно решительные действия — в первую очередь, возвращение в состав РФ Крыма, свидетельствуют о решимости в Москве изменить прежние тенденции. Насколько это будет делаться последовательно и применительно к нашему региону — прямо сейчас я бы не взялся судить, нужно посмотреть до какого-то логического рубежа развитие ситуации на Украине, оценить поведение и Москвы, и ее союзников по интеграционным объединениям, и основного глобального партнера — Китая. Современная история очень стремительна, думаю, ответ на этот вопрос мы получим достаточно скоро.

Источник: Авеста