Национально-территориальное размежевание и образование союзных республик в Центральной Азии (1924-1936 гг.), - Р.Бобохонов03.07.2015 | Мнения и комментарииПосле распада СССР союзные республики Центральной Азии, которые были созданы в 20-30-е годы прошлого века в результате национально-территориального размежевания, стали суверенными государствами, не только де-юре, но и де-факто. Национально-территориальное размежевание в Центральной Азии было проведено советской властью в основном в 1924 году, но его итоги временами корректировались до 1936 года. В это время менялись названия и границы административно-территориальных единиц - районов, городов, округов, автономных областей, автономных республик и союзных республик. Корректировки происходили 16 февраля 1925 г., 19 апреля 1925 г., 25 мая 1925 г., 1 февраля 1926 г., 16 октября 1929 г., 5 декабря 1929 г., 20 июля 1930 г., 20 марта 1932 г. и 5 декабря 1936 г.[1]. Историческая логика подсказывает, что этот процесс уже давно завершен и стал историческим фактом. Эта логика пока сдерживает накал страстей вокруг этой острой исторической темы. В постсоветские годы, за исключением, нескольких пограничных конфликтов в Ферганской долине, более не наблюдались другие попытки пересмотра границ между республиками, установленные в советское время. Пока еще соблюдаются всеми республиками региона все параметры, которые зафиксированы на карте национально-территориальное размежевания национальных республик советского образца. Если все так более-менее благополучно, то можно ли утверждать, что эта историческая проблема решена окончательно и бесповоротно? Будут ли возникать идеи пересмотра границ между республиками региона? Будут ли попытки возврата исторических центров, как Самарканд и Бухары, со стороны таджиков? Каковы реальные перспективы интеграционных процессов в рамках нового Евразийского Союза? Сможет ли этот новый союз снять на время эту историческую проблему с повестки дня? На эти и другие вопросы мы попытаемся ответить в этой работе. Но, прежде мы должны внимательно изучить эту проблему с точки зрения исторической науки. Занимаясь исследованием проблем истории и культуры Центральной Азии, мы убедились в том, что эта острая тема не достаточно изучена и освещена в отечественной исторической науке в силу разных причин. Более того, мы пришли к выводу, что она в советское время была умышленно законсервирована. Архивные материалы на эту тему были не доступны, историческая наука освещала эту проблему исключительно с точки зрения советской национальной политики и коммунистической идеологии, а местная национальная, политическая и научная элита была вовлечена в создание и поддержание этой политики и идеологии на всех уровнях. После распада Советского Союза, как ожидалось, сразу начались жаркие научные споры и дискуссии на эту тему. Более того, эту проблему стали изучать в самих республиках Центральной Азии в рамках новых концепций национальных истории. В результате были пересмотрены все главные исторические события советского периода истории в регионе, подвергались сомнениями многих исторических фактов, создавались новые мифы и исторические образы в пользу своей национальной истории. Все 90-е годы происходила явная фальсификация истории и интерпретации исторических фактов. Появилась историческая лженаука, которая стала главной проблемой в историографии Центральной Азии. В создании исторической лженауки участвовали не только историки из самих национальных республик, но и из постсоветской России. Если одни создавали новые красочные страницы своей национальной истории, то другие вроде С. Абашина вовсе отрицали многие страницы этой истории, назвав их "воображаемыми и придуманными"[2]. Изучая историю джадидизма и басмачества в регионе, мы неоднократно сталкивались с этой проблемой. Об этом можно прочесть подробнее в работах автора [3]. Это и коснулось проблемы национально-территориального размежевания союзных республик в Центральной Азии. Наиболее острые научные дискуссии развернулись между учеными-историками (в ранге академиков) Узбекистана и Таджикистана на тему исторических и культурных центров таджиков, которые в ходе размежевания были включены в состав Узбекистана[4]. В других республиках такие споры также возникали, но они затрагивали в большей степени проблем этногенеза доминирующих этносов, статуса национального языка, положения национальных меньшинств и некоторых спорных пограничных территорий. Национально-территориальное размежевание в Центральной Азии было частью национального размежевания в СССР, которое являлось процессом выделения в составе Советского Союза национальных административно-территориальных единиц (республик, автономных ССР, автономных областей и округов). Таким образом, национальное размежевание в СССР было широким процессом изменения административно-территориального деления страны, в ходе которого учитывались не только национальные, культурные, географические, но и социально - экономические и политические параметры. После национального – территориального размежевания в новых республиках Центральной Азии были реализованы коренизационные программы. Коренизация - эта политическая и культурная кампания советской власти в национальном вопросе в 20-е и начале 30-х годов XX века, которая была призвана сгладить противоречия между центральной властью и нерусским населением СССР[5]. Сама идея проведения национально-территориального размежевания была связана с одним из первых документов советской власти, который назывался "Декларация прав народов России". Этот документ был принят Советом народных комиссаров РСФСР 2(15) ноября 1917 года. В Декларации были провозглашены четыре основные принципа национальной политики: равенство и суверенность народов России; право народов России на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства; отмена всех и всяких национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений; свободное развитие национальных меньшинств и этнографических групп, населяющих территорию России[6]. Поскольку большая часть Центральной Азии входила в состав Российской империи и РСФСР стала ее преемницей, этот документ, как показывала история, сыграл важную роль в определение будущей судьбы народов этого региона. Следует отметить, что большевики, приняв этот документ, совершили довольно серьезную ошибку в своей будущей национальной политике, поскольку он способствовал дальнейшему распаду страны, которая раньше называлась Российской империей. Последствия этой декларации стали очевидны незамедлительно: на всем пространстве бывшей Российской империи начали создаваться "самостоятельные государства". О своей независимости объявили Финляндия, Прибалтийские губернии, Украина, Кавказ и казачьи области. Большевики постепенно стали терять контроль над огромными территориями, поэтому они были вынуждены вернуться к прагматичной политике воссоздания централизованного государства. Таким образом, на фундаментах Российской империи стала формироваться новая Советская империя, куда должны были входить новые союзные республики как "самостоятельные" государства. Учитывая свои прежние ошибки и просчеты в национальной политике, большевики в ходе национально-территориального размежевания в Центральной Азии разработали и затем предложили новую компанию, как было отмечено выше, под названием коренизации. Коренизация выступала в качестве приложения к размежеванию. Как мы видим, большевики предложили модель национального государства для будущих союзных республик, но в рамках будущего СССР. Идею национального государства придумали не большевики. Система национальных государств начала складываться после Вестфальского мира (1648), подведшего итоги Тридцатилетней войны и Реформации и закрепившего в международных договорах международно-правовые положения нового мироустройства в Европе: верховенство, независимость и самостоятельность государственной власти на территории государства, независимость в международном общении, обеспечение целостности и неприкосновенности территории[7]. Далее в XVIII-XIX вв. после серий буржуазно-демократических революций появились европейские нации, которые стали ядром для формирования нынешних европейских национальных государств. Согласно советской национальной политике, европейская модель "национального государства" была предложена не только для России, Украины, Белоруссии, но и для Закавказья и Центральной Азии. Предлагать европейскую модель государственности для народов Центральной Азии со стороны большевиков было своего рода историческим экспериментом. Против этого эксперимента выступали не только активные сторонники пантюркизма (Единого Туркестана) и панисламизма (Единого Туркестанского исламского государства), но и известные ученые востоковеды того времени. Например, академик В. Бартольд буквально в те годы в своей записке к руководству страны писал следующее: "Национальный принцип в том виде, как он был проведен в жизнь при национально-государственном размежевании Средней Азии в 1924 г., был выработан западноевропейской историей XIX века и совершенно чужд местным историческим традициям"[8]. С другой стороны, младотурки и младобухарцы(бывшие джадиды) называли себя представителями буржуазной нации европейского образца. И те и другие сыграли очень важную роль в этнополитических и социокультурных процессах Центральной Азии того времени. Когда мы начали писать эту работу, не знали с чего начать, хотя в исторической науке такое бывает редко. Как правило, выбирается тема, устанавливается историческое время и хронология событий, далее подробно изучается эта проблема по годам и историческим фактам. Для объективного изучения проблемы автор должен использовать различные методы исторических и других наук, а также имеющиеся источники и научную литературу. Тут все это есть, но возникают трудности другого характера. Эти трудности связаны тем, что в самой компании национально-территориального размежевания в Центральной Азии сыграли важную роль не объективные факторы, как это бывает в исторических событиях такого масштаба, а в большей степени субъективные. Поэтому многие источники и созданные на базе них научная литература не всегда вызывают доверия. Более того, некоторые исторические решения, которые определяли историческую судьбу народов Центральной Азии на многие десятилетия вперед, были приняты некоторыми историческими персонажами поспешно, необдуманно, конъектурно, в угоду своих национальных и служебных интересов. Как правило, в таких ситуациях велась закулисная борьба, в результате которой в центр принятия решений передавались неточные, не правильные факты и информация об истинном положении дел в Центральной Азии. Наличие и преобладание субъективных факторов в ходе всей компании в дальнейшем отразились на всех исторических источниках и научной литературе по этой проблеме. Поэтому здесь в начале работы мы не будем сразу определять и характеризовать основные причины, этапы и итоги национально-территориального размежевания Центральной Азии, а будем их выявлять и давать им научную оценку постепенно, изучая все источники и научную литературу по этой теме. Архивные материалы по теме национально-территориального размежевания Центральной Азии стали доступны для исследователей лишь в постсоветское время. Многие фонды в архивах республик региона спустя некоторое время, почему-то вновь закрылись. Более того, часть архивных материалов, касающиеся этой темы, по неизвестной нам причине, были потеряны. Возможно, это связано с тем, что содержание многих архивных материалов не совпадали с новыми трактовками фактов советского периода истории этих республик. С этой проблемой мы часто сталкивались, когда изучали проблемы джадидизма и басмачества в регионе. При изучении материалов национальных архивов республик региона мы также испытывали некоторые трудности в доступе секретных фондов по этой теме. Тем не менее, нам удалось собрать достаточно материалов, чтобы более объективно подходить к изучению этой интересной исторической темы. В этом нам помогли фонды центральных архивов Российской Федерации, где ограничений из-за секретного характера материалов существует меньше и самих материалов сохранилось гораздо больше. При написании этой работы были использованы материалы фондов следующих архивов: фонды архива внешней политики Российской Федерации Министерства Иностранных Дел (АВПРФ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Российского Государственного военного архива (РГВА), Центрального государственного архива Республики Таджикистан (ЦГА РТ), Центрального государственного архива Республики Узбекистана (ЦГА РУ) и т.д.[9]. Архивные материалы помогли нам подробно изучить этнополитическую ситуацию в Центральной Азии накануне размежевания. Конечно, для национально - государственного строительства нужны были крупные этносы. Они были в регионе: казахи, узбеки, туркмены, таджики и киргизы. Хотя в Туркестане, в отличие от европейской части России и Кавказа, этническая ситуация была довольно сложной и запутанной. Некоторые постсоветские авторы утверждают, что в регионе в тот момент не было крупных этнических групп, которые были бы способны сыграть роль нации при реализации идеи национально-государственной автономии. Поэтому, их нужно было создавать, придумывать, а если понадобиться, и "воображать"[10]. Когда есть этнос, можно к нему привязать территорию. При такой этнополитической ситуации этнические и территориальные факторы оказались самыми главными. Таким образом, чтобы проводить размежевание, нужно было двигаться в двух направлениях, учитывать, прежде всего, эти два фактора. Экономический фактор, как третий составляющий, почему-то не всегда принимался в расчет. В архивных материалах мы обнаружили, что в этническом отношении, наиболее трудно разрешимые вопросы оказались между тремя крупными этносами Центральной Азии – казахами, таджиками и узбеками, поскольку четкие этнические границы среди трех указанных этносов практически отсутствовали. Но ситуация с киргизами и туркменами была несколько проще. Они примерно проживали на своих историко-географических территориях: киргизы в горных районах Ала-Тоо и Припамирья, а туркмены в пустынных районах Каракумы. Процесс выделения их в качестве государства не вызывал большой сложности. Но в территориальном плане имелись и до сих пор существуют проблемы границ между киргизами, таджиками и узбеками в южной части Ферганской долины, которая просто изобилует спорными участками. Если все было так сложно, то возникает вопрос, почему понадобилось советскому руководству проводить национально-государственное размежевание в Центральной Азии? На этот вопрос мы в архивных материалах ответа не нашли. Можно лишь предположить, что в период становления советской власти Центральная Азия могла предоставлять угрозу для молодой Советской республики. Это было обусловлено тем, что в регионе, где проживало несколько миллионов мусульманского населения, могли возникнуть очаги сопротивления советской власти на основе идей пантюркизма и панисламизма. Басмачество - как священный джихад против советской власти было этому подтверждение. Возможно, поэтому советское руководство решило расчленить Центральную Азию на национальные союзные республики с привлекательной идеей обустройства каждого крупного этноса, с искусственно перекроенной территорией, развитием своего языка, культуры и т.д. Этот национальный процесс имел два противоречивых момента: с одной стороны это положительный – узбеки, таджики, киргизы, казахи и туркмены получили территорию и государственность в рамках Союза, каждый умудрился из обще-тюркско-монгольской и персидско-таджикской культуры выделить собственную, развить ее и т.д., с другой стороны, – политика большевиков помешала возможному сплочению Туркестанского края. В тех условиях, вероятно, верх взяла национальная идея каждого народа Туркестана, а их разобщенность стала благодатной почвой для раскола (были и противники этого процесса). Таким образом, республики Туркестана увлеклись своей государственностью. В архивах мы не обнаружили фактов, подтверждающих существование так называемого "проекта Чичерина". Согласно мнению некоторых исследователей, такой проект существовал. Например, таджикский академик М. Шукуров часто говорил, что если бы в 1920-е годы руководство Советской России одобрило план тогдашнего министра иностранных дел Георгия Чичерина, кстати, составленного с помощью известного востоковеда Василия Бартольда, то карта Средней Азии сейчас выглядела бы совершенно по-другому. Согласно этому плану, Таджикистан должен был стать полноценной республикой, а Узбекистан - автономным образованием в его составе. Чичерин предложил объединить Бухарский эмират с Самаркандом и создать Таджикскую республику. Но план оказался не по душе Сталину[11]. Проблема размежевания изучалась и освещалась в трудах советских, постсоветских и зарубежных авторов с разных точек зрения. Первые труды на эту тему были написаны еще в 20-30 - е годы партийными работниками и государственными чиновниками, которые участвовали и принимали важные решения в ходе самой компании – размежевании в 1924 г. До этого времени, они принимали самое активное участие в создании многонациональных Туркестанской АССР, Бухарской НСР и Хорезмской НСР. В первых трудах были описаны основные критерии, согласно которых определялись территории, границы и столицы новых республик. Новые республики должны были создаваться на базе уже существующих трех выше названных образованиях. Эти труды были изданы в едином сборнике под названием "На историческом рубеже"[12]. Авторы этого сборника рассматривали политические, этнические, экономические причины проведения национально-территориального размежевания в Центральной Азии и давали общую характеристику вновь образованных республик. Данная характеристика включала описание границ, размеры территории, численность населения, экономику и другую информацию. Например, один из авторов этого сборника – И. Варейкис касаясь политической причины размежевания, утверждал, что оно якобы "распутывает сложные межнациональные противоречия". По его мнению, Туркестанская АССР, БНСР И ХНСР были всего лишь "территориально-экономическим объединением народностей в Средней Азии, а не их национальным самоопределением"[13]. В работах И. Ходорова, И. Крыльцова и И. Бурова примерно также рассуждали о главной политической причине размежевания[14]. Другой автор этого сборника Ф. Ходжаев писал, что "границы Туркестана, Бухары и Хорезма с точки зрения национальных и экономических интересов являются неправильными и искусственными и они служат лишь причиной бесконечной розни между народами"[15] Центральной Азии в будущем. Как мы видим, мнения авторов, которые являлись партийными деятелями и государственными чиновниками, проводившими размежевание, по политической причине этой компании в основном совпадали. После изучения выше приведенного сборника можно выделить следующий и главный, на наш взгляд, тезис: большевики решили предоставить народам Центральной Азии право на самоопределение. Но это право предлагалось не реализовать путем всеобщего референдума, как это происходит сегодня в цивилизованном мире, а по решению коммунистической партии и советской власти. Сама компания размежевания была лишь демонстрацией и иллюстрацией выполнения этих решений. Как мы видим, идея национально-государственного деления в Центральной Азии логично вытекала из существовавшей на момент размежевания национальной политики большевиков. Политическая причина размежевания, которая описана в этом сборнике, нам показалась не ясной и не прозрачной, поскольку в ней скрываются идеологические и религиозные аспекты. Более того, в контексте прослеживается продвижение и реализация этих аспектов со стороны самих авторов. Речь идет, конечно, о пантюркизме, джадидизме и панисламизме. Основная цель сторонников пантюркизма - было создание большого единого Туркестана. Главная цель сторонников панисламизма – было создание большого единого Исламского Туркестана. Представители джадидизма преимущественно поддерживали идей пантюркизма. Многие джадиды перешли на сторону советской власти и называли себя революционерами-младобухарцами, но как практика показывала, большинство из них до конца жизни оставались приверженцами идей пантюркизма. Их противники – кадымисты, были приверженцами идей панисламизма. В отличие от джадидов, они не перешли на сторону большевиков, более того, объявили им религиозную войну - священный джихад. Об этом подробнее можно прочесть в работах автора: "Джадидизм-как школа модернизации ислама в Центральной Азии" и "Басмачество - как священный джихад против советской власти в Центральной Азии"[16]. Главным идеологом пантюркизма в те годы в Центральной Азии был джадид Ф. Ходжаев, который являлся одним из авторов этого сборника. Файзулла Ходжаев родился в 1896 году в Бухаре. Его отец Убайдулла-Ходжа был крупным торговцем каракуля и входил в число самых богатых людей города. В возрасте 11 лет он вместе с отцом впервые выехал в Россию и приступил там к учебе. В 1913 году он присоединился к движению джадидов и через 3 года стал одним из лидеров партии молодых бухарских джадидов-младобухарцев. В 1920 году он вступил в компартию большевиков и под руководством Михаила Фрунзе в рядах Красной армии участвовал в свержении бухарского эмира Алим-хана. В том же году в возрасте 24 лет был назначен председателем Совета народных назиров ("комиссаров" в переводе с таджикского) народной Бухарской республики, а с 1924 года – после образования Узбекской ССР в составе СССР - председателем Совнаркома Узбекистана, то есть главой республики. Согласно историческим источникам, вплоть до лета 1937 года Москва относилась к нему с доверием, но в июне он был исключен из партии, а еще через месяц арестован. В 1938 году вместе с Николаем Бухариным, Алексеем Рыковым и другими высокопоставленными чиновниками того времени, был обвинен в троцкистском заговоре с целью свержения советского строя в Узбекистане и шпионаже в пользу Германии, Польши, Японии и Британии. 15 марта Ф. Ходжаев был казнен. Но и за этот короткий период жизни он принял активное участие в решающих для судьбы Центральной Азии событиях. Многие историки указывают на важную роль Ф. Ходжаева в присоединении исторических и культурных центров таджиков – Самарканда и Бухары в состав Узбекистана. События 1924-1929 гг. известный таджикский историк Р. Масов назвал "топорным разделением". Именно этот факт представители интеллигенции в Таджикистане до сих пор не могут простить Ходжаеву - таджику, который согласился с решением передачи древних таджикских городов Узбекистану[17]. До недавнего времени Ф. Ходжаев был национальным героем Узбекистана. Узбекский историк Гога Хидаятов писал о нем следующее: "Ф. Ходжаев был человеком, служившим на благо своего отечества. Он стоял у истоков решений, касающихся территориального деления региона. Он был политически очень грамотным и был одним из редких людей, который смог сказать Сталину все, что думает прямо в лицо. Еще в 1922 году в Москве на одном из заседаний он заявил Сталину прямо в лицо, что СССР превратили в большую тюрьму, а Москву в опасное место, где приезжих либо убивают, либо сажают в тюрьмы". По мнению историка, Сталин в 1937 году припомнил об этом обвинении молодому бухарцу[18]. Ф. Ходжаев был реабилитирован в 1965 году. Позже на его родине - в городе Бухаре установили памятник, а отцовский дом на улице Токая, напоминающий дворец шаха, передали под дом-музей Ф. Ходжаева. В те же годы местный пединститут назвали его именем, а в 1970 году в Узбекистане был издан трехтомник его сочинений. Однако несколько лет назад, по приказу президента Ислама Каримова, институт был переименован в честь Ахмада Дониша, а недавно (в мае 2015 г.) и памятник Ходжаеву был снесен с центра Бухары[19]. Как мы видим, сама история вынесла ему справедливый приговор: он был объявлен предателем в Таджикистане и перестал быть героем в Узбекистане. Мы выше упомянули, что многие события 20-30-х гг. в истории Центральной Азии были связаны с известными историческими личностями. Когда в предыдущих работах изучали проблем джадизма и басмачества, мы называли имена некоторых из них[20]. Здесь также придется отдельно называть некоторые имена, которые непосредственно проводили компанию размежевания. Ф. Ходжаев был один из них. Он был не только участником и организатором, но и идеологом этой компании. Будучи прогрессивным джадидом, он до конца жизни оставался яростным сторонником пантюркизма, следовательно, сторонником создания большого единого советского Туркестана на территории всей Центральной Азии. В ходе размежевания он всячески пытался реализовать эту идею в рамках большого советского Узбекистана. Теперь переходим к изучению территориального вопроса размежевания. Следует отметить, что относительно территориального вопроса существовало два принципа: национально-политический (этнополитический) и экономический. Этот вопрос был изучен и освещен в статье И. Ходорова[21]. Он подробно писал о существовании трудности национального размежевания по территориальному принципу. При разделе территории, как он указывал, участникам "приходилось выбирать между принципами национально-политическими и экономическими", при этом "в качестве основы для размежевания взят был принцип национально-политический - и лишь в отдельных случаях делались отступления для принципа экономического"[22]. По территориальному вопросу написано много работ. Были и работы, которые подробно изучали этот и другие вопросы размежевания в каждой республике отдельно. Например, непосредственно образованию Таджикской АССР и ее последующему преобразованию в союзную республику в 20-30- годы были посвящены статьи в периодической печати партийных и государственных работников Таджикистана. Авторами этих работ являлись такие известные таджикские политические и общественные деятели, как Н.Махсум, Ш. Шотемур, А. Ходжибаев, А. Муминходжаев и другие[23]. Мы должны признать, что большевикам при реализации своей национальной политики, все-таки, удалось точно определить этнополитических параметров будущих крупных этносов Центральной Азии. В результате были названы эти этносы и их права на самоопределение. Действительно, после размежевания казахи, узбеки, таджики, туркмены и киргизы получили национальные республики. Но при решении территориального вопроса были допущены серьезные ошибки и просчеты. Как пишет постсоветский киргизский историк Т. Ожукеева "новые границы устанавливались высшими законодательными органами: ВЦИК РСФСР и ЦИК СССР, как правило, условно и недостаточно точно"[24]. Публикации на тему размежевания в 20-30-х гг., на наш взгляд, носят больше информативный, нежели исследовательский характер. Они освещали в большей степени уже готовые решения по всем аспектам размежевания. Сам процесс напряженной работы по выработке этих решений освящен очень бегло. Закулисная борьба, которая разыгрывалась часто между партийными деятелями и госчиновниками высшего ранга в ходе размежевания оставались тайными. Лишь в некоторых архивных материалах удалось косвенно проследить этот процесс в постсоветское время, когда архивные материалы стали доступны на эту тему. Более того, в публикациях 20-30-х гг. отсутствует критический подход к анализу статистических данных, особенно об этническом составе населения региона. Следует отметить, что в эти годы были изданы несколько работ известных ученых-востоковедов, которые были посвящены истории и культуре народов Центральной Азии. Эти работы более объективно освещали этнический состав и этническое расселение региона. Но, мнения этих авторов в ходе размежевания не учитывались, а их работы были отредактированы, исправлены и переизданы с учетом принятых решений. Речь идет о работах Зарубина И.И., Немченко М., Семенова А.А., Бартольда В.В. и т.д. [25]. Как мы видим, публикации 20-30-х гг. не дают нам целую картину, относительно размежевания. Об этом пишут многие постсоветские авторы, в том числе таджикский историк и академик Р. Масов: "Совсем не исследована проведенная партийными и советскими органами подготовительная работа по определению территориальных границ, численного состава, компактного расположения народов, подлежащих объединению в самостоятельные советские социалистические союзные и автономные республики и области. Кроме того, имеются и другие немаловажные вопросы, требующие тщательного и всестороннего исследования. Так, например, не выяснено, какой критерий являлся определяющим для включения того или иного населенного пункта в состав вновь образованных республик, как проходил процесс выяснения других факторов, при этом учитывались ли объективно экономические, исторические, национальные и другие особенности и были ли приняты во внимание интересы каждой национальности"[26]. В советских публикациях 20-30-х гг. весьма невразумительно пишется о спорах по территориальным вопросам, разгоревшихся накануне и во время размежевания. Известно, что существовали идеи сохранения Хорезма и Бухары как отдельных государственных образований. Было и предложение создать Среднеазиатскую федерацию (САСФСР). Например, А. Ходжибаев, ставший после национально-территориального размежевания Председателем Совета Народных Комиссаров Таджикской АССР, резко критиковал пантюркистов и утверждал в противовес им, что таджики - вовсе не исчезающий народ, подверженный скорой ассимиляции узбеками. Тем не менее, он считал, что необходимо создать Таджикско-Узбекскую республику, государственными языками в которой были бы таджикский и узбекский[27]. С середины 30-х гг. в СССР, в том числе и в Центральной Азии начались массовые репрессии, в результате которых были ликвидированы некоторые участники размежевания. Среди них были высшие партийные деятели и государственные чиновники, которые стояли у истоков своей национальной государственности. Например, были арестованы и затем расстреляны известные руководители Таджикистана - Н. Максум, Ш. Шотемур и А. Ходжибаев. В связи с этим, в последующие 30-е годы проблеме размежевания было посвящено всего несколько статей, поскольку в живых не осталось авторов, писавших на эту тему[28]. В публикациях 40 - первой половине 50-х гг. мы уже наблюдаем другую картину. Там вовсе отсутствует какая-либо критика в адрес коммунистической партии и советской национальной политики в Центральной Азии. Конечно, в них не пишется о грубейших ошибках, которые были допущены при национальном размежевании в регионе[29]. Были изданы серии работ, которые были посвящены истории советского строительства в республиках региона. В них также слабо освещены вопросы образования и развития советской национальной государственности народов Центральной Азии. Первой из таких работ, вышедшей в свет в 1940 г., был сборник документов "К истории советского строительства в Таджикистане (1920-1929 гг.)", составленный Д. Фаньяном[30]. После XX съезда партии (1956 г.) советская историческая наука немного освободилась от идеологического подхода при изучении проблем советской истории региона, в том числе проблеме размежевания. "Партия, преодолевая последствия культа личности (И.В. Сталина – автор), открыла большой простор для активной деятельности и творчества почина масс"[31]. Количество научных работ на тему советского строительства в республиках Центральной Азии стало расти. Например, только в одном Таджикистане их было более десяти. Среди таджикских работ второй половины 50 - 60-х гг. выделяется монография С.А. Раджабова "Таджикская ССР - суверенное советское государство"[32]. В этой работе автор на базе обширных архивных материалов изучает процесс установление советской власти в Центральной Азии, в том числе в Узбекистане и Таджикистане. Автор уделяет большое внимание правовому развитию Таджикистана и его выделению из состава Уз. ССР. По мнению автора, присоединение Ходжентского округа помогло Таджикистану стать союзной республикой, поскольку численность таджикского населения увеличилось и таджики стали доминирующим этносом в своей новой республике. "После присоединения Ходжентского округа численность населения Таджикской АССР достигла 1 миллиона 200 тысяч человек, 78 % которого составляли таджики"[33]. Но автор не пишет, что присоединение Ходжентского округа к Таджикистану создало серьезные проблемы для Киргизии, поскольку границы с этой республики были проведены ошибочно и неточно, это и стало миной замедленного действия для Ферганской долины, которая характеризуется сегодня как Исфаринско-Баткенский конфликт. Работая с архивными материалами, имея под рукой статистические данные, например, Всесоюзную перепись населения от 1926 года, почему-то он не приводит численность всех таджиков, проживающих тогда во всей Центральной Азии, таким образом, умышленно не замечает проблему Самарканда, Бухары и других исторических земель таджиков. Главный вывод этой книги, на наш взгляд, автором излагается коротко и лаконично: "Присоединением Ходжентского округа был завершен процесс объединения таджикских земель в едином национальном Советском государстве"[34]. Им и другими авторами тех лет даже не делается попытка освещения национального притеснения таджиков в Узбекистане и в других регионах Центральной Азии в ходе и после размежевания. Другая работа этого периода под названием "Таджикская социалистическая нация - детище Октября" принадлежит К. Сабирову[35]. В ней автор пишет, что "даже после присоединения Средней Азии к России та территория, на которой жили таджики до установления Советской власти и национального размежевания, не приобрела характер прочной территориальной общности, т.е. не стала для таджиков единой национальной землей"[36]. Более того, "таджиков, проживающих в Афганистане, Пакистане, Северном Белуджистане и Китае, по численности в несколько раз больше, чем таджиков, живущих в СССР"[37]. Но почему-то автор ничего не пишет о таджиках других регионов Центральной Азии, в том числе Узбекистана. Как мы видим, эти и другие авторы не пишут об исторических и культурных центрах таджиков, которые были несправедливо присоединены Узбекистану. Более того, умышленно не пишут вовсе о существовании таджиков в других регионах Центральной Азии, в особенности в Узбекистане. Примерно такого рода содержания работы были посвящены национальному строительству Узбекистана, Казахстана, Кыргызстана и Туркменистана[38]. В них мы также не встретим об ошибках и просчетах национальной политики советского государства в ходе и после компании размежевания. Как мы видим, хрущевские времена не сняли советскую цензуру на эту и другие важные исторические темы советской Центральной Азии, а лишь смягчили на время состояние исторической науки в целом. Это и проявлялось в дальнейшем в развитии академической науки в республиках региона того периода. С начала 70-х и до конца 80-х гг. прошлого века было издано большое количество работ, освещавших национально-территориальное размежевание народов Центральной Азии и образование союзных республик региона. Были изданы и специальные работы по вопросам советского национально-государственного строительства в Казахстане, Туркменистане, Узбекистане, Кыргызстане и Таджикистане. Национально-государственному строительству народов Центральной Азии были посвящены и коллективные труды советских исследователей. Следует отметить, что эти работы были очень похожи друг на друга, в них повторялись и дублировались не только факты, но и тексты, таким образом, согласовались все позиций по различным аспектам национально-государственного строительства в СССР. Эти работы, как правило, уже выполнялись в рамках академических институтах республик региона, хотя были немало работ, принадлежащих авторам, работающим в Москве и Ленинграде[39]. Но во второй половине 80-х гг. в эпохи перестройки и гласности ситуация в исторической науке и вокруг темы размежевания резко изменилась. В исторической науке появились первые критические труды, посвященные советской истории Центральной Азии. Научный труд академика P. Масова "История топорного разделения" был одним из них[40]. Автор тогда призывал своих коллег-историков, чтобы они писали "о тех конкретных перегибах, сознательно допущенных искажениях, которые были допущены по вине пантюркистски настроенных националистов" в ходе национально-территориального размежевания[41]. По мнению, P. Масова "в результате такого враждебного националистического отношения пантюркистских элементов к проводимой местными советскими органами политике в решении национального вопроса наиболее пострадавшими и ущемленными оказались таджики"[42]. В постсоветское время историческая наука освободилась от цензуры и встала на путь объективного исследования прошлого. В постсоветской российской исторической науке появились новые работы, посвященные культуре и истории народов Центральной Азии. Некоторые из них уже были упомянуты выше, когда речь шла о фальсификации истории региона в постсоветское время. Некоторые работы российских авторов, так или иначе, затрагивают проблему размежевания союзных республик в Центральной Азии[43]. Из большого количества работ постсоветских российских исследователей, посвященных Образованию СССР, в том числе национально-территориальному размежеванию в Центральной Азии, особо выделяется сборник документов "ЦК РКП (б) - ВКП (б) и национальный вопрос"[44]. В нем собраны рассекреченные документы, содержащие сведения о подготовке и принятии решений ЦК КПСС по образованию национальных советских республик. В 2009 году вышла в свет очень интересная коллективная работа постсоветских российских авторов, которая называлась: "Прибалтика и Средняя Азия в составе Российской империи и СССР: мифы современных учебников постсоветских стран и реальность социально-экономических подсчетов"[45]. Эта работа, на наш взгляд, была написана в связи с рассекречиванием большого количества архивных материалов, уличающих КПСС в грубейших нарушениях национальных и экономических прав и интересов национальных республик, а также возникновения негативного отношения многих постсоветских республик к России (ассоциирование РФ с СССР). В работе описываются общественно-экономическое положение Центральной Азии до и после присоединения ее к России. Подробно излагаются основные события советской истории в Центральной Азии, в том числе размежевания. В этой работе, как и в советской исторической науке, больше пишется о положительных аспектах размежевания. По мнению авторов, советская власть сыграла стратегическую роль в развитии и модернизации Центральной Азии. Более того, от помощи постсоветской России зависит успешное развитие постсоветской Центральной Азии. Работы российских авторов по стилистике и научному направлению более объективные, поскольку не отражают интересы только отдельных народов региона, как это часто бывает у местных авторов, хотя и редко встречаются неоднозначные и тенденциозные работы. Например, выше упомянутые работы российского историка С. Абашина относятся к таким категориям. Среди постсоветских авторов Центральной Азии, которые изучали и освещали проблему размежевания, выделяются следующие: У. Абдуллаев, С. Агзамходжаев, Д. Алимова, А. Аскаров, И. Джаббаров, А. Ильхамов, Ш. Камолиддин, А. Койчиев, Р. Масов, Р. Рахимов, К. Шаниязов, П. Шозимов, А. Мамадазимов и т.д.[46]. Следует отметить, что эти работы написаны с учетом интересов национальных историй самих авторов. В некоторых из них часто встречаются придуманные новые страницы истории и образы, неточные и искаженные факты, умышленное скрывание известных исторических событий, пропаганды идей пантюркизма, панисламизма, паниранизма и т.д. Большинство из этих работ, как правило, были написаны в первые постсоветские годы в рамках более широких этнополитических и социокультурных процессах, которые охватывали всю Центральную Азию после распада СССР. Проблема размежевания больше всего и очень эмоционально освещается в работах узбекских и таджикских авторов. В них часто пишется об исторической несправедливости и трагической судьбе исторических центров таджиков, которые оказались после размежевания в составе Узбекистана. Если таджикские авторы требуют пересмотр исторических границ, то узбекские, наоборот, настаивают на то, что все нынешние земли Узбекистана справедливо и исторически принадлежат узбекам, поэтому в ходе размежевания все территории между таджиками и узбеками были разделены по-честному. В постсоветской туркменской и казахской историографии заметных работ на тему размежевания нет, хотя она затрагивается в некоторых работах Ж. Абылхожина, Т. Агдарбекова, Ш. Кадырова и т.д., которые посвящены общим проблемам истории и культуры казахов и туркмен[47]. Например, в работе казахского автора Т. Агдарбекова "Проблемы национально-государственного строительства в Казахстане (1920-1936 гг.)" мы увидим подробный анализ становления казахской государственности, где проблеме размежевания и ее котировки уделяется большое внимание[48]. В трудах киргизских авторов часто упоминается проблема исфаринско-баткентского конфликта, которая была заложена в ходе размежевания. В постсоветской киргизской историографии пишется не только об ошибках и недостатках национального размежевания в Киргизии, но и во всей Центральной Азии. Киргизские авторы А. Койчиев, Т. Ожукеева, Э. Усубалиев и т.д. критикуют перегибы и грубейшие нарушения национальных прав и интересов не только киргизов, но и таджиков. В принципе упоминание о нарушении национальных прав таджиков у киргизских исследователей выступает в качестве обоснования нарушения аналогичных прав киргизов[49]. Самые заметные и яркие работы на тему размежевания в постсоветской истории Центральной Азии принадлежат историкам Таджикистана[50]. Возможно, это связано с тем, что в результате размежевания больше всего пострадали таджики. Работы таджикских авторов посвящены истории таджикского народа, в том числе проблеме размежевания и истории образования таджикской советской государственности. Среди них особое место занимают труды академика P. Масова. Он свои научные исследования по проблеме размежевания и образования таджикской советской республики начал еще в годы перестройки, выше была упомянута его первая работа на эту тему под названием "История топорного разделения". В постсоветские годы он продолжил свои исследования на эту тему и в 1995 г. была опубликована его новая работа, которая называлась "Таджики: история под грифом "совершенно секретно"[51]. В этой работе автор расширяет круг своего исследования, давая историко-этническую характеристику и численный состав населения Центральной Азии до установления Советской власти и национально-территориального размежевания, а также на основе рассекреченных архивных материалов освещает создание на территории Центральной Азии новых государственных образований, в том числе Таджикской АССР. В 2003 г. в Таджикистане был издан новый труд P. Масова "Таджики: вытеснение и ассимиляция", в котором автор подробно изучает проблему пантюркизма, анализирует основные этапы ее происхождения и распространения, раскрывает сущность этой идеологии и подчеркивает ее негативную роль в ходе и после размежевания. По мнению автора, пантюркизм в советское время постепенно превращался в панузбекизм. Эти идеологии в последующем оказали существенные воздействие на самосознание и самопознание таджиков, проживающие в Узбекистане. В этой книге Р. Масов пишет также о стремления таджиков Афганистана в добровольном присоединении к Советскому Бадахшану[52]. В 2008 г. вышла новая книга академика Р. Масова. Эта была трилогия на основе объединения трех ранее выпущенных в свет работ под единым названием "Таджики: история национальной трагедии"[53]. Главными источниками при написании этой трилогии послужили архивные материалы под грифом "Совершенно секретно". В работе также изучены и анализированы исследования всемирно известных зарубежных и русских историков, востоковедов и этнографов. Все эти авторы, так или иначе, касались проблемам советской истории Центральной Азии, в том числе размежевания. Кроме работ академика P. Масова в 1991-2015 гг. в Таджикистане были опубликованы индивидуальные монографии и коллективные труды, которые были посвящены тем или иным аспектам национально-территориального размежевания в Центральной Азии и образованию Таджикской ССР. Например, в 2004 г. был опубликован V-й том коллективного труда таджикских ученых "Истории таджикского народа"[54]. В этом томе нашли свое отражение основные события, происходившие на территории Таджикистана в 1917-1929 гг. Проблеме размежевания посвящается отдельный раздел. В период независимости в Таджикистане были также изданы труды таджикских историков, юристов и других исследователей, затрагивающие тем или иным образом проблему размежевания и образования таджикской советской государственности[55]. Работы академика Р. Масова стали важными событиями в историографии Центральной Азии. На них стали обращать внимание не только ученые, но и политики и общественные деятели. Было много положительных отзывов в Казахстане, Киргизии, Туркменистане и в некоторых регионах Узбекистана, где проживает таджикское население. Реакция научной и общественной мысли Узбекистана в целом была отрицательная. Некоторые общественные и политические деятели Узбекистана в них усматривали проявление таджикского национализма со стороны автора. Другие его стали называть паниранистом. Третьи его критиковали за эмоциональность, ангажированность и необъективность в изложении исторических фактов и событий советского периода истории Центральной Азии. Постсоветские узбекские историки в своих работах жестко критиковали его за антиузбекские позиции по многим вопросам истории и культуры узбекского народа. В дальнейшем разгорелись оживленные дискуссии между академиками Масовым (таджик) и Аскеровым (узбек) в СМИ. Эти дискуссии происходили в формате статьи и ответы на них. Приводим некоторые из них, названия сами говорят об их содержании и научной направленности. Масов Р. М. Ответ на статью А. Аскарова "Арийская проблема: новые подходы и взгляды"; Масов Р. М. "Дома - таджики, на работе - узбеки. Хватит фальсифицировать историю Средней Азии!" (ответ); Масов Р.М. "Фальсифицировать и присваивать чужую нацисторию нельзя" (ответ пантюркистам); Аскаров А. "Арийская проблема: новые подходы и взгляды"; Аскаров А. "Антинаучная позиция пан-ираниста" (ответ на статью Р. Масова "Тюркизация арийцев"); Аскаров А. "Дискуссия по арийской проблеме в Центр Азии" (2-й ответ паниранистам) и т.д. [56]. Проблема размежевания рассматривается или часто упоминается во всех этих работах. Масов пишет о несправедливых итогах размежевании и требует пересмотр границ, а Аскеров не признает его аргументов и требований, а приводит свои. Масов называет Аскерова пантюркистом, Аскеров в ответ называет его паниранистом и т.д. В 2000 г. вышла в свет монография таджикского историка А. Мамадазимова, которая называлась "Политическая история таджикского народа"[57]. В этой работе проблеме размежевания уделяется особое внимание. Автор подробно анализирует итоги размежевания и приходит к следующим выводам: "Национально-территориальное размежевание имело ряд негативных последствий для таджикского народа: - во-первых, оно позволило пантюркистам выступить завершителями многовековой политики монголо-тюркских правителей по ассимиляции таджиков и их вытеснению к горам; - во-вторых, оно узаконило потерю двух ведущих историко-культурных центров таджиков и их передачу другому народу, что было равносильно, как показала новейшая история, "обезглавливанию" тела этноса. До сих пор узбеки и таджики доказывают свое "главенство"; - в-третьих, грубый материальный дележ показал несостоятельность приспособления таджикского менталитета, которому присуще доминирование идеалистического культурно-этического критерия, к новым реалиям жесткого экономического детерминизма"[58]. Как мы видим, автор очень суров и категоричен в изложении своей точки зрения относительно итогов размежевания, хотя в то же самое время указывает на положительные стороны образованного в результате этого же размежевания таджикского государства. Об этом он пишет следующее: "Образование нового собственного государства (хотя и в урезанном виде) имело ряд преимуществ для таджикского народа: - во-первых, оно приостановило многовековую политику монголо-тюрков по ассимиляции таджикского народа и вытеснению его в горные территории; -во-вторых, создание собственного государства способствовало внемасштабному привлечению таджикского народа к участию во власти (политике), что способствовало началу замены патриархально-подданнической политической культуры активистской политической культурой; - в-третьих, наличие национального государства было сильным ударом по конфессиональной принадлежности (самоутверждению) таджиков"[59]. Проблема размежевания хорошо изучена и освещена в зарубежной литературе. Первые работы на эту тему появились еще в 20-30-е годы прошлого столетия. Об объективности этих работ и научных подходах самых авторов трудно судить, поскольку тогда полным ходом шла идеологическая борьба между капитализмом и социализмом. Поэтому многие зарубежные исследователи находились в идеологической конфронтации с Советским Союзом. Размежевание было социалистической компанией, в рамках которой началось строительство социалистических республик Центральной Азии. Тем не менее, в освещении событий, произошедших в Центральной Азии в 20-30-е гг. зарубежными исследователями применялись различные подходы. Об этих подходах и писала советская историческая наука. Согласно этим подходам зарубежные авторы подразделялись на "прогрессивных" и "реакционных" исследователей. К "прогрессивным" относились те исследователи, которые описывали советскую историю в Центральной Азии с позиций, не противоречащих марксистско-ленинской идеологии. Например, согласно советской историографии зарубежных стран среди "прогрессивных" зарубежных авторов, освещавших историю Советской Центральной Азии, были такие, как: В. Qadri, W. P. & Z. K. Coates, Е. Marcel, H. Roberts, W. Mandel, A. Strong и другие. Публикации зарубежных "реакционных" авторов по советской истории Центральной Азии вплоть до 1991 г. советскими исследователями считались "псевдонаучными" и поэтому становились объектами идеологической борьбы. Советская историческая наука вела своего рода "священную войну" против "буржуазных фальсификаторов". Количество "буржуазных" исследователей было огромно и наиболее "реакционными" из них считались: F.M. Bailey, О. Caroe, W. Kolarz, A. Park, В. Hayit, R.E. Pipes, G. Weeler и другие[60]. Нужно признать, что действительно некоторые зарубежные авторы из списка "реакционных" занимались фальсификацией советской истории в Центральной Азии. Это было частью идеологической борьбы между двумя системами - капитализмом и социализмом. Поэтому многие труды зарубежных "буржуазных" исследователей носили антисоветский и в какой-то степени не совсем объективный характер. Но следует отметить, что зарубежные исследователи в некоторых случаях обоснованно и справедливо подвергали критике коммунистический режим и советскую власть. К большому сожалению, многие постсоветские исследователи стали воспринимать зарубежную научную литературу как самую объективную, что в корни не верно. Нельзя забывать о том, что значительная часть первых работ зарубежных исследователей была написана эмигрантами, т.е. "врагами советской власти". Кроме того, многие последующие зарубежные авторы в большинстве случаев ссылались именно на труды этих эмигрантов, являющихся скорее мемуарами, чем научными исследованиями. Лишь после распада СССР у зарубежных авторов появилась реальная возможность вести научно-исследовательскую работу в постсоветских республиках Центральной Азии. Это позволило им на основе рассекреченных материалов более объективно исследовать события 20-30 гг. советской истории региона. В некоторых работах этого периода мы обнаруживаем анализ итогов размежевания и истории государственного строительства народов Центральной Азии[61]. В постсоветское время опубликовано большое количество трудов зарубежных исследователей, в том числе коллективные труды, монографии, статьи в периодической печати, посвященные новой и новейшей истории Центральной Азии. В них можно найти разделы, которые освещают проблему размежевания и национально-государственного строительства народов региона. Например, в работе Лутца Жехака - профессора кафедры Центральной Азии Берлинского университета имени Гумбольда[62] описываются тяжелые периоды новой и новейшей истории таджиков, в том числе установленные запреты использования таджикского языка в Бухаре[63]. Или другой автор Пол Берн критически описывает не только историю Центральной Азии до 1917 года, но и советскую историю региона. Он пишет об ошибках и просчетах большевистской национальной политики в ходе и после размежевания. На примере Таджикистана он это аргументировано доказывает. По его мнению, корректировки национально-территориального размежевания в 1924-1936 гг. сами свидетельствовали об ошибках национальной политики советской власти в Центральной Азии[64]. Анализы архивных материалов и научной литературы показывают, что субъективные факторы во время проведения размежевания сыграли решающую роль, хотя объективные факторы, как гражданская война, басмаческое движение, создание СССР, коллективизация и т.д. также сыграли немаловажную роль в осуществлении этого исторического проекта в Центральной Азии. Более того, результаты самой компании периодически корректировались до 1936 года и исторические личности, проводившие его, также менялись или подвергались репрессии. Архивные материалы и научная литература не дают полную историческую картину размежевания. Поэтому, в процессе освещении основных этапов этой исторической компании будем учитывать и другие факторы, возможно, и незначительные, которые помогут дополнить наше знание по этой научной проблеме. Для полноты картин будем также излагать различные версии и трактовки исторических событий, которые происходили накануне, во время и после размежевания. Следует отметить, что многие исторические события в Центральной Азии в те годы происходили в рамках реализации большевистской национальной политики в регионе. Даже гражданская война и басмаческое движение - как главные исторические события тех лет были связаны с национальной политикой. Об этом подробнее можете прочесть в работе автора[65]. С 1918 г. по 1924 г. в Центральной Азии происходило много других важных событий, в том числе формирование административно-территориальных границ на основе экономического районирования региона. Для этого была запущена компания по экономическому районированию, которая предшествовала компании национально-территориального размежевания, поскольку она началась сразу после прихода большевиков и продолжалась до 1924 г., т.е. до начала размежевания. Эти компании были похожи друг на друга, поскольку проводились в рамках единой большевистской национальной политики, но они реализовались в разных формах и с разными критериями. Советское государственное строительство в рамках компании по экономическому районированию Центральной Азии сопровождалось огромными количествами ошибками и просчетами, т.е. оно проводилось, как своего рода испытательного эксперимента. Принимались решения, потом отменялись, вновь принимались другие решения и вновь отменялись и т.д. Ниже вкратце расскажем об основных исторических событиях, которые были связаны с экономическим районированием региона в рамках национальной политики большевиков. Они, так или иначе, повлияли не только на проведение размежевания, но и на судьбу народов, населяющих Центральной Азии в те годы. Теперь обо всем по порядку. Следует отметить, что в отечественной исторической науке хорошо освещена проблема формирования административно-территориальных границ на основе экономического районирования в Центральной Азии с 1918 по 1924 гг. Выше были упомянуты несколько работ на эту тему. Если внимательно анализировать архивных материалов и научной литературы, касающиеся этого периода, то можно обнаружить исторические корни и предпосылки размежевания. Мы также обнаружим, что предпосылки и процессы национально-государственного (этнополитического) размежевания республик Центральной Азии часто вступали в конфликт с реализуемыми принципами формирования новых административно-территориальных звеньев на основе экономического районирования. Ниже мы постараемся показать логику этих административных преобразований на территории Центральной Азии с 1918 по 1924 гг. После декларирования советским правительством возможности создания национальных органов государственной власти, управления своими внутренними делами, возможности иметь определенную территорию, будучи в системе единого социалистического государства, в период 1918 - 1920 гг. были образованы две автономные республики - Туркестанская и Киргизская (Казахская) советские социалистические республики в составе РСФСР. Туркестанская автономная советская социалистическая республика (ТАССР) была провозглашена в Ташкенте 30 апреля 1918 г. Пятым Всетуркестанским съездом Советов и явилась первым советским государственным образованием Центральной Азии (после разгрома Красной армией в феврале 1918 г. войск Кокандской автономии). Декретом ВЦИК и СНК РСФСР от 26 августа 1920 г. была образована Киргизская (Казахская) АССР в границах Оренбургского и Западно-Сибирского (Степного) генерал-губернаторств[66]. Правовое положение и взаимоотношения автономий с РСФСР регулировались конституциями РСФСР и АССР, декретами, постановлениями ВЦИК и СНК РСФСР об образовании автономных республик, положениями о деятельности наркоматов РСФСР и АССР и другими законодательными актами. По Конституции РСФСР 1918 г. верховная власть во всех автономных республиках как субъектах РСФСР принадлежала Всероссийскому съезду Советов, а в период между съездами - ЦИК РСФСР. СНК поручалось общее управление. На местах органами советской власти были съезды Советов, в период между ними - исполнительные комитеты, Советы, избранные ими исполнительные органы[67]. В 1920 г. большевиками в Центральной Азии были созданы еще две национально-государственных формирования - Бухарская и Хорезмская народные советские республики (в границах Бухарского эмирата и Хивинского ханства). До 1924 г. эти республики не являлись социалистическими и не входили в состав РСФСР, но имели с ней договорные отношения. В союзных договорах и экономических соглашениях, заключенных между РСФСР и Хорезмской и Бухарской народными советскими республиками в Москве в 1920-1921 гг., Россия "безоговорочно" признавала "полную самостоятельность и независимость Хорезмской и Бухарской республик в прежних границах, аннулируя все предыдущие договоры и соглашения между Российской империей и ханствами. Республики обязывались оказывать друг другу взаимную поддержку. Безвозмездно передавались республикам земли, фабрики, заводы и другое недвижимое имущество, принадлежавшие РСФСР; также было заявлено об оказании помощи в восстановлении и развитии их экономики"[68]. Советское руководство подчеркивало, что не препятствует выделению мусульманских племен в "отдельные государственные советские формирования", но выступает против их полного отделения от Советской России. Акцент делался на то, что в условиях угрозы западного империализма и стремления мусульманской национальной буржуазии и мусульманских мулл к захвату власти республики советского Востока не могут существовать без тесного военного и экономического объединения с РСФСР[69]. Как мы видим, большевики начали советское строительство сразу же и согласно принятым декретом о национальном самоопределении. Поэтому они формально соблюдали закон, чтобы не допустить распад РСФСР, которая заменяла Российскую империю. Хотя, как было отмечено выше, некоторым народам и регионам удалось выйти из состава Российской империи до начала гражданской войны. На территориях Киргизии (Казахстана) и Туркестана сохранялось прежнее губернско - областное деление Российской империи, введенное во второй половине XIX в. До середины 1920-х гг. границы автономий оставались подвижными: происходило изменение сети губерний, уездов и волостей путем выделения новых административно-территориальных единиц, перемещения их центров, исправления границ. Начальная административно-территориальная реорганизация, проводившаяся после их образования, предполагала установление и уточнение границ входивших в них местностей. Все территориальные вопросы (образование новых автономий, изменения их границ, спорные территории) разрешались верховными органами РСФСР[70]. И тут законы и декреты формально соблюдались. Пока - на этом этапе еще трудно предъявить большевикам какие-либо претензии. Далее продолжим. Туркестанская АССР была образована как многонациональная советская автономия на территории Западного (Русского) Туркестана (в границах Туркестанского генерал-губернаторства) в составе Ферганской, Самаркандской и Закаспийской областей. В апреле 1921 г. согласно Декрету ВЦИК "Об образовании Туркестанской ССР" республика была объявлена "автономною частью РСФСР" в составе Сырдарьинской, Семиреченской , Ферганской, Самаркандской, Закаспийской областей и Амударьинского отдела[71]. Таким образом, большая часть Центральной Азии вновь присоединяется к России (РСФСР) в формате автономии. Тут мы замечаем, что Туркестан в очень короткий период и по приказу сверху становится социалистической, но пока еще остается автономной республикой. 26 августа 1920 г. декретом ВЦИК и СНК РСФСР "Об образовании Автономной Киргизской ССР" была образована Киргизская (Казахская) республика в составе РСФСР. В ее состав были включены в прежних административных границах области Степного генерал-губернаторства: Семипалатинская (уезды Павлодарский, Семипалатинский, Усть-Каменногорский, Зайсанский, Каркаралинский), Акмолинская (Атбасарский, Акмолинский, Кокчетавский, Петропавловский и часть Омского уезда), Тургайская (Кустанайский, Актю- бинский, Иргизский и Тургайский), Уральская (Уральский, Лбищенский, Темирский и Гурьевский уезды). В состав республики вошли также Мангышлакский уезд и две волости Адаевские Красноводского уезда Закаспийской (Туркменской) области Туркестанской АССР. Из Астраханской губернии РСФСР были выделены Букеевская Орда, волость Синеморская и территории бывших казенных оброчных земель, прилегающие к 1-му и 2-му Приморским округам. Береговая полоса и волости Сафроновская, Ганюшкинская и Николаевская оставлены в хозяйственном подчинении Астраханского губисполкома, а во всех остальных отношениях перешли в подчинение Киргизскому революционному комитету[72]. Здесь мы уже видим, что территории, где раньше проживали казахи и киргизы начали разделить теперь по национальному принципу. В октябре 1920 г. в состав Киргизской (Казахской) АССР были включены г. Оренбург и районы Оренбургской губернии: Оренбургско-Покровский, Орский, Краснохолмский, Илецкий, Шарлыкский, Исаево-Дедовский и Петровский. Оренбург, "являвшийся крупным экономическим центром Южного Урала, населенный преимущественно русскими, был введен в состав Киргизии как опорный центр проведения здесь социалистических преобразований" [73]. Наряду с созданием новых национальных образований в Средней Азии в районах Урала и Сибири, сопредельных национальным казахским территориям, происходил интенсивный процесс разукрупнения старых губерний. Несоответствие старого деления новым политическим и социально-экономическим условиям чувствовалось очень остро[74]. В сентябре 1920 г. Кустанайский уезд Челябинской губернии был передан в состав вновь образованной Киргизской республики и включен в ноябре 1920 г. в состав Оренбурго-Тургайской губернии КАССР. Еще до образования этой республики, в июле 1920 г., по постановлению Киргизского ревкома и Оренбургского губисполкома территории южноуральской Оренбургской губернии были объединены со степной Тургайской областью в Оренбурго-Тургайскую губернию, просуществовавшую до середины 1921 г. уже в составе Киргизской АССР. Некоторые части Тургайской области вошли в Оренбургскую губернию уже в июне 1920 г.: приказом Киргизского комиссариата внутренних дел от 26 июня 1920 г. Адамовский и Можаровский районы Тургайской области были переведены в подчинение Орского райисполкома Оренбургской губернии[75]. Образование и уточнение границ Киргизской автономии повлекло за собой территориальные изменения в составе сибирских губерний. В июне 1921 г. часть территории Алтайской губернии "как экономически тяготеющая к Казахстану и в значительной мере населенная казахским населением была передана в состав Семипалатинской губернии КАССР" [76]. Бухтарминский край (8 волостей) Змеиногорского уезда Алтайской губернии, переданный в Семипалатинскую губернию, составил Бухтарминский уезд этой губернии. Волости Змеиногорского уезда Алтайской губернии были включены в состав Усть-Каменогорского и Семипалатинского уездов Семипалатинской губернии. В ноябре 1921 г. Угловская, Лаптевская, Локтевская, Алексеевская волости были переданы обратно в состав Змеиногорского уезда Алтайской губернии[77]. 1 октября 1921 г. пятнадцать волостей были переданы из Омского уезда Омской губернии в Киргизскую АССР при установлении границ между Киргизией и Сибирью. В 1921 - 1922 гг. из Тюменской губернии (до августа 1919 г. - Тобольской) в состав Петропавловского уезда Акмолинской губернии Киргизской республики отошли Бугровская, Сумская, Красноярская, Калобинская, Соколовская и Беловская волости Ишимского уезда[78] . В августе 1920 г. части Астраханской губернии - Букеевская орда, волость Синеморская и территории бывших казенных оброчных земель, прилегающие к 1-му и 2-му Приморским округам, береговая полоса и волости Сафроновская, Ганюшкинская и Николаевская - образовали Букеевскую губернию КАССР. В конце 1921 г. некоторая часть Волго-Каспийской Киргизии (Красноярский и Енитаевский уезды), экономически тяготеющая к Астраханской губернии, отошла к последней[79]. Постановлением Киргизского ЦИК от 20 августа 1920 г. из территорий Мангышлакского уезда Закаспийской области, адаевских волостей Красноводского уезда этой же области, двух волостей Гурьевского уезда и десяти волостей Темирского уезда Уральской губернии КАССР был сформирован Адаевский уезд с центром в г. Уил на правах самостоятельной административной единицы с непосредственным подчинением Киргизской республике. В конце 1921 г. небольшая часть Адаевского уезда отошла к Красноводскому уезду Закаспийской области Туркестанской республики. До проведения национально-территориального размежевания Центральной Азии 1924 г. граница между КАССР и Туркестанской АССР проходила по Адаевскому уезду[80]. Как мы видим, в период компании по экономическому районированию Центральной Азии происходило много событий разного характера. Были образованы первые республики, которые укрупнялись и уменьшались в разные годы. Изменялись не только границы, но и статусы этих образований. Таким образом, путем ошибок и пробок реализовалась большевистская национальная политика в регионе. Конечно, компания по экономическому районированию была связана и с другими проблемами: борьбой с басмачеством, голодом, созданием военных и гражданских институтов новой советской власти, национализацией земли, предприятия и другого имущества и т.д. В ходе компании по экономическому районированию некоторые проблемы и события, как правило, были искусственно созданными, поскольку задумывались - планировались в партийных и государственных органах, затем реализовались с помощью декретов, постановлений и других документов советской власти на местах. В ходе компании по экономическому районированию и затем национально-территориальному размежевание таких искусственно созданных проблем и событий были сплошь и рядом. Тем не менее, компания по экономическому районированию и события, связанные с ней, в дальнейшем создали объективные и субъективные условия для проведения самой размежевания. Бобохонов Рахимбек Сархадбекович, старший научный сотрудник Центра цивилизационных и региональных исследований Института Африки РАН URL: |
Авторские колонки
Реклама
|